Владимир Семанов - Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908
— Просто так,— пролепетала Младшая красавица.
Государыня улыбнулась:
— Не обманывай меня, я ведь не дура!
Девушка бросилась на колени и отвесила земной поклон:
— Разве я посмею!
— Наверное, ты понравилась императору?
Бао покраснела:
— Не знаю.
— Ну а ты любишь императора? — допытывалась старуха.
Младшая красавица несколько раз ударилась головой об пол, но рта раскрыть не посмела.
— А что, если я помогу вам осуществить ваши желания? — захохотала императрица.
— На то ваша небесная воля! — тихо произнесла девушка, по-прежнему не поднимая головы.
— Ну ладно, вставай! — сказала ей императрица и отправилась в тронный зал принимать сановников...
Через несколько дней старая государыня неожиданно объявила свою священную волю: завтра, ровно в пять часов утра, состоится выбор молодой императрицы; все сановники должны заблаговременно прибыть в Зал, теснящий облака. Император получил эту весть, когда находился в Зале нефритовой волны. Сердце его шумно застучало. „Кого же, наконец, выберет мне тетка? — думал он.— Будет ли это Младшая красавица? Правду ли она ей говорила?“
Всю ночь государь в волнении проворочался на постели и, едва дождавшись трех часов,- послал самого верного из своих евнухов узнать результаты выбора. Как известно, ожидание всегда очень томительно, и чем больше нас охватывает нетерпение, тем медленнее тянется время. В восточных окнах уже забрезжил рассвет, когда во дворе наконец послышался быстрый звук шагов.
Евнух, которого он посылал, радостно вбежал в спальню и, повалившись государю в ноги, воскликнул:
— Поздравляю вас, ваше величество! Император приподнялся на кровати и нетерпеливо спросил:
— Что ты орешь? Кого выбрали мне в жены?
— Урожденную Нара,— ответил евнух.
Эти слова поразили императора, точно удар грома. Он схватил венец и в сердцах швырнул его на пол:
— Разве она мне пара!
Евнух, видя, что государь пришел в ярость, не осмелился продолжать. После долгого молчания император, как будто вспомнив что-то, воскликнул:
— Ведь еще есть наложницы, почему не докладываешь?
— Ими выбраны Старшая красавица Цзинь и Младшая красавица Бао; обе получили титул драгоценных наложниц!
Император немного успокоился. Его желание было отчасти удовлетворено, но он подумал, какой оскорбленной должна чувствовать себя Младшая красавица, и тихо вздохнул:
— Такова уж, видно, ее судьба! Какой смысл быть государем! Даже при собственном бракосочетании становишься рабом обстоятельств!..
Будущая супруга государя, его двоюродная сестра по матери, занимала видное место среди фрейлин, однако красотой не отличалась. От природы добрая и привязчивая, она льнула к старой императрице, вовсе не интересуясь ее царственным племянником. Император не только не любил, но даже презирал ее, и вот теперь она стала его женой! Государь, естественно, скрежетал зубами от ярости, но ослушаться тетки не смел. Оставалось только затаить злобу и, согласно обычаю, пойти к старой императрице с благодарностью за выбор».
Сохранившиеся фотографии жены Гуансюя подтверждают, что никого, кроме старухи, она не могла привлечь; известно также, что молодая императрица была глуповата. В описании Хасси история этой женитьбы выглядит еще трагичнее: сначала Гуансюй мечтал не о Чжэнь, а о другой девушке, но ее Цыси совсем отвергла, даже в наложницы не взяла, и девушка повесилась.
После свадьбы племянника вдовствующая императрица формально передала ему власть, однако фактически не переставала все время следить за деятельностью императора, окружив его надежными шпионами. Она продолжала вмешиваться и в личную жизнь Гуансюя, о чем ярче других опять-таки пишет Цзэн Пу:
«Через месяц после обручения, в феврале, когда природа оживала, а весенний воздух был напоен весельем, император вступил в брак и принял бразды правления в свои руки. Старая государыня была очень довольна, каждый день устраивала во дворце театральные представления, собственной рукой написала несколько пьес на религиозные сюжеты и даже приказала сделать механическую сцену, на которой духи могли появляться сверху, а дьяволы снизу. Все эти пьесы игрались под ее руководством евнухами, но частенько и она сама одевалась бодисатвой Гуаньинь, заставляя императорских наложниц прислуживать ей в роли дочери дракона и мальчика-казначея.[21] Главный евнух Лянь, переодетый небесным генералом Веда, плавал по Куньминскому озеру на маленьком пароходике: словом, в Парке согласия предавались весьма изысканным развлечениям, роскошь которых даже трудно описать. Но в самый разгар веселья старая императрица вдруг тайно потребовала к себе во дворец отца императора князя Мудрого. Драконий лик императрицы был суров, когда она заявила князю, что сын его с самого бракосочетания еще ни разу не осчастливил своим приходом молодую государыню, а к наложницам Цзинь и Бао, напротив, проявляет чрезмерную любовь.
— Такая распущенность в безрассудство не соответствуют обычаям, установленным нашими предками! — сказала она.— Я уже неоднократно увещевала его, но он не слушает. Сейчас я самым строжайшим образом приказываю вам воздействовать на сына и убедить его жить с императрицей в согласии!
Получив такой приказ, князь Мудрый понял, что выполнить его будет нелегко. В то же утро, отпустив членов Государственного совета, вдовствующая императрица вызвала князя на аудиенцию, поговорила с ним для порядка о делах правления и, сославшись на то, что ей нужно переодеться, покинула зал. Фрейлин она увела с собой, оставив императора наедине с отцом. Князь Мудрый по-прежнему чинно стоял на коленях. Государь взволновался и, сойдя с трона, также опустился на колени перед огцом. У князя Мудрого от испуга взмокла спина. Ударившись лбом об пол, он попросил императора немедленно вернуться на трон. Государю пришлось сесть.
— Ваше величество, прошу вас в дальнейшем никогда не поступать так! — произнес князь Мудрый.— Это государственный обычай: можно нарушить правила сыновней почтительности, но нельзя ронять авторитет государя. Умоляю вас подумать над этим!
Затем он стал горячо просить императора установить добрые отношения с молодой императрицей.
— Неужто даже в личных делах я не могу быть себе хозяином? — печально молвил государь.— Но раз этим можно навлечь беду на вас, я поступлю, как вы просите. Сегодня же ночью я отправлюсь в Беседку, достойную аромата!»
Исполняя просьбу своего отца, Гуансюй действительно посетил жену, провел у нее две ночи, но оставался к ней холоден.
«По старому дворцовому обычаю, каждая ночь, проведенная императором со своей супругой, фиксировалась специальным евнухом Палаты важных дел. Когда его величество выходил от государыни, евнух должен был на коленях спрашивать императора, как прошла ночь. Если государь изволил осчастливить супругу, евнух записывал в специальной книге: „Такого-то числа, такого-то месяца, такого-то года в такой-то час государь осчастливил императрицу“. Если же ничего не было, то император просто говорил: „Уходи!“
В Парке согласия церемонии соблюдались менее строго, чем в зимнем дворце, но заполнять книгу все равно было необходимо. Поэтому, едва государь покинул императрицу, коленопреклоненный евнух из Палаты важных дел дважды осведомился, что ему следует записать, и когда во второй раз услышал „уходи!“, стукнулся головой об пол.
— Чего тебе надо? — молвил удивленный император.
— Эту книгу каждый день требует к себе вдовствующая императрица,— ответил евнух.— Сейчас ваше величество провели у государыни подряд две ночи, а я вынужден оставить в книге обе графы пустыми. Старая императрица снова будет гневаться. Нижайше прошу ваше величество подумать об этом!
Император изменился в лице.
— Как ты смеешь вмешиваться в мои дела?!
— Это вовсе не моя дерзость, а священный приказ вдовствующей императрицы! — ответил евнух.
Гуансюй, который и без того весь кипел от злобы, пришел в страшную ярость при вести о том, что тетка старается подавить его своими указами. Не раскрывая рта, он с силой пнул евнуха ногой».
Дальше выясняется, что Цыси и в самом деле следит за числом соитий племянника. Это может показаться преувеличением, но и в исторических материалах идет речь о совершенно невероятных, на наш взгляд, вещах. Например, если китайский монарх хотел посетить одну из своих наложниц, он должен был получить для этого письменное разрешение императрицы, причем с печатью. Иногда, правда, обходилось и без печати. По «домашним законам» цинской династии, император не имел права оставить наложницу у себя на ночь. В пьесе Ян Цуньбиня об этом напоминает Гуансюю главный евнух Ли Ляньин, недовольный тем, что Чжэнь уже несколько дней не возвращается в свой дворец. Причем делает он это в тот момент, когда хочет унизить императора, поставить его «на свое место», то есть ловко использует формальности, которых всегда было очень много в китайской жизни. Таким умелым, хладнокровным использованием формальностей отличалась и сама Цыси.
